Фриде было 20 лет, когда она вышла замуж за самого знаменитого художника Мексики Диего Риверу, немолодого, богатого и развратного. Пройдет всего несколько лет, и она завоюет Париж, а о его скандале с Рокфеллером напишут все американские газеты!
Их многочисленные любовные романы не помешают им покорить мир, а вот смогут ли они укротить друг друга?!..
Их многочисленные любовные романы не помешают им покорить мир, а вот смогут ли они укротить друг друга?!..
Биографическая драма
Американцы тоже любят «открывать Америку». И хотя голливудская актриса Сэлма Хайек является мексиканкой, она давно обосновалась в США, так что может считаться как бы американкой. Сделав неплохую карьеру в Голливуде, Хайек, тем не менее, мечтала долгие годы сыграть в кино знаменитую мексиканскую художницу Фриду Кало, условно причисляемую к сюрреалистическому направлению в живописи. Однако она вполне могла видеть в юности осыпанный многими призами мексиканский фильм «Фрида» Поля Ледука с весьма симптоматичным подзаголовком «Естественно, что живая», где был ярко представлен очень необычный мир фантазий мужеподобной инвалидки, которая непостижимым образом сводила с ума великих людей вроде художника Диего Риверы и профессионального революционера Льва Троцкого. Причём талантливая 35-летняя актриса Офелия Медина, отмеченная за роль Фриды Кало не только кинопремией «Ариэль» на родине, но и наградами на фестивалях в Боготе и Гаване, рискнула быть временами отталкивающей и неприятной, изображая ущербную фурию, которая мучается из-за своих физических и душевных травм.
Тоже 35-летняя Хайек, играя Кало, демонстрирует, прежде всего, собственную роскошную звёздность — и не случайно, что одним из эффектных моментов в ленте американских кинематографистов становится страстный танец в исполнении двух «роковых женщин Голливуда»: латиноамериканки Сэлмы Хайек и Эшли Джадд, по отцу — итальянки. Тут дело даже не в явном намёке на лесбийский характер отношений, которые возникают между танцующими дамами, но в несомненном бенефисном (в расчёте на бурные аплодисменты) подходе к этому ударному номеру. Собственно говоря, и вся роль Хайек строится по давно опробованному принципу, как голливудская знаменитость должна представать на экране в облике экстравагантной исторической фигуры, артистической персоналии не без странностей и даже комплексов.
Поневоле из каждого кадра, в котором присутствует звезда, сквозит неистребимое желание показать и доказать, что и на кинематографическом Олимпе чувствовать и страдать умеют, особенно в том случае, когда речь идёт о сирых и убогих или же о непонятых художниках. Есть в этом некая ненатуральность, невсамделишность, ряженость, актёрский маскарад, поскольку мы не можем избавиться от мысли о том, что красивая женщина с неотразимым взглядом и впечатляющей талией не особо искусно притворяется калекой, да и внешне мало похожа на Фриду Кало, как известно, любившую автопортреты. То есть мы видим всю ту же сексапильную и покоряющую Сэлму Хайек, что и в «Десперадо» / «Отчаянном», только она пытается выдать себя за иного рода особу, чья одержимая тяга к творчеству, неистовая страстность натуры и надломленная сексуальность скрыты глубоко внутри её больного тела, жестоко пострадавшего в автокатастрофе.
А в Голливуде любят демонстративную жертвенность своих актрис, которые всё равно остаются самими собой в любой момент существования на экране. Так что неудивительно, что Хайек сразу же выдвинули на соискание престижных премий, а картину с её звёздным соло признали одной из лучших в сезоне. И даже в прокате США это якобы арт-хаусное произведение имело определённый успех, вдвое превзойдя собственный бюджет. Вот только к подлинной Фриде Кало фильм имеет косвенное отношение. Правда искусства прорывается лишь тогда, когда не без изыска воспроизведённые мексиканским оператором Родриго Прието живописные кадры трансформируются в поразительные по цвету картины Кало, а также в эпизоде с уникальной мексиканской исполнительницей Чавелой Варгас, поющей народную песню о смерти. В случае же со Львом Троцким, у которого был кратковременный роман с Фридой Кало, фальшь искусственности вообще оборачивается пустым балаганом, и комически выглядящий в гриме Джефри Раш оказывается очередным провальным портретистом «опального политического гения».
2003
Американцы тоже любят «открывать Америку». И хотя голливудская актриса Сэлма Хайек является мексиканкой, она давно обосновалась в США, так что может считаться как бы американкой. Сделав неплохую карьеру в Голливуде, Хайек, тем не менее, мечтала долгие годы сыграть в кино знаменитую мексиканскую художницу Фриду Кало, условно причисляемую к сюрреалистическому направлению в живописи. Однако она вполне могла видеть в юности осыпанный многими призами мексиканский фильм «Фрида» Поля Ледука с весьма симптоматичным подзаголовком «Естественно, что живая», где был ярко представлен очень необычный мир фантазий мужеподобной инвалидки, которая непостижимым образом сводила с ума великих людей вроде художника Диего Риверы и профессионального революционера Льва Троцкого. Причём талантливая 35-летняя актриса Офелия Медина, отмеченная за роль Фриды Кало не только кинопремией «Ариэль» на родине, но и наградами на фестивалях в Боготе и Гаване, рискнула быть временами отталкивающей и неприятной, изображая ущербную фурию, которая мучается из-за своих физических и душевных травм.
Тоже 35-летняя Хайек, играя Кало, демонстрирует, прежде всего, собственную роскошную звёздность — и не случайно, что одним из эффектных моментов в ленте американских кинематографистов становится страстный танец в исполнении двух «роковых женщин Голливуда»: латиноамериканки Сэлмы Хайек и Эшли Джадд, по отцу — итальянки. Тут дело даже не в явном намёке на лесбийский характер отношений, которые возникают между танцующими дамами, но в несомненном бенефисном (в расчёте на бурные аплодисменты) подходе к этому ударному номеру. Собственно говоря, и вся роль Хайек строится по давно опробованному принципу, как голливудская знаменитость должна представать на экране в облике экстравагантной исторической фигуры, артистической персоналии не без странностей и даже комплексов.
Поневоле из каждого кадра, в котором присутствует звезда, сквозит неистребимое желание показать и доказать, что и на кинематографическом Олимпе чувствовать и страдать умеют, особенно в том случае, когда речь идёт о сирых и убогих или же о непонятых художниках. Есть в этом некая ненатуральность, невсамделишность, ряженость, актёрский маскарад, поскольку мы не можем избавиться от мысли о том, что красивая женщина с неотразимым взглядом и впечатляющей талией не особо искусно притворяется калекой, да и внешне мало похожа на Фриду Кало, как известно, любившую автопортреты. То есть мы видим всю ту же сексапильную и покоряющую Сэлму Хайек, что и в «Десперадо» / «Отчаянном», только она пытается выдать себя за иного рода особу, чья одержимая тяга к творчеству, неистовая страстность натуры и надломленная сексуальность скрыты глубоко внутри её больного тела, жестоко пострадавшего в автокатастрофе.
А в Голливуде любят демонстративную жертвенность своих актрис, которые всё равно остаются самими собой в любой момент существования на экране. Так что неудивительно, что Хайек сразу же выдвинули на соискание престижных премий, а картину с её звёздным соло признали одной из лучших в сезоне. И даже в прокате США это якобы арт-хаусное произведение имело определённый успех, вдвое превзойдя собственный бюджет. Вот только к подлинной Фриде Кало фильм имеет косвенное отношение. Правда искусства прорывается лишь тогда, когда не без изыска воспроизведённые мексиканским оператором Родриго Прието живописные кадры трансформируются в поразительные по цвету картины Кало, а также в эпизоде с уникальной мексиканской исполнительницей Чавелой Варгас, поющей народную песню о смерти. В случае же со Львом Троцким, у которого был кратковременный роман с Фридой Кало, фальшь искусственности вообще оборачивается пустым балаганом, и комически выглядящий в гриме Джефри Раш оказывается очередным провальным портретистом «опального политического гения».
2003
